|
|
 | |  |
 |
ВОСХОЖДЕНИЕ НОВОЙ МИРОВОЙ ЭЛИТЫ
Этот диагноз, хоть и тревожный, не был оригинальным – привлекать внимание к богатым и всем остальным давно было коньком левых (идея о «двух Америках» была центральной темой Джона Эдвардса, кандидата в президенты 2004 и 2008 годов). Интересно другое – его высказывал пятикратный руководитель Федерального Резерва Алан Гринспен, образцовый либертарианец, выдающийся защитник свободного рынка, и, по крайней мере, до сего дня, самый известный поклонник Айн Рэнд. Когда верховный жрец капитализма заявляет о росте экономического неравенства как о национальном кризисе, это значит, что что-то пошло очень, очень не так.
Расширяющаяся пропасть между богатыми и небогатыми была заметна в течение лет. В докладе инвесторам 2005 года три аналитика из «Ситигруп» отметили, что «мир делится на два блока – плутократию и остальных».
В плутократии нет такого животного, как «американский потребитель» или «английский потребитель», и тем более «русский потребитель». Есть богатые потребители, их немного, но они получают гигантский кусок дохода и потребления. Есть остаток, многочисленые «небогатые», откусывающие маленький кусок национального пирога.
До рецессии было относительно легко игнорировать эту концентрацию богатства среди немногих. Чудесные изобретения современной экономики – Гугл, Амазон, Айфон – значительно улучшили жизнь потребителя из среднего класса, равно как и неимоверно обогатили кучку предпринимателей. Другие, менее удивительные изобретения, особенно взрыв субпрайм-кредитов – помогли замаскировать рост неравенства доходов для тех многих, чьи заработки стояли на месте.
Но финансовый кризис и его долгие, гнетущие последствия изменили всё. Многомиллиардная помощь и последующие гаргантюанские бонусы Уолл-cтрит положили начало рассказам о банкирах-паразитах и элите, спекулирующей ради собственной выгоды. Это, в свою очередь, привело к широким – и не совсем неоправданным – страхам, что мы живём не просто в плутономике, а в плутократии, в которой богатые демонстрируют большое политическое влияние, узкоэгоистичные мотивы и безразличие ко всему вне их собственного слабозаселенного экономического пузыря.
Будучи бизнес-журналистом, я провела большую часть последних десяти лет рядом с новыми сверхбогатыми – посещая конференции в Европе, беря интервью за капуччино на Мартас Вайъярд, или в переговорных Кремниевой Долины, наблюдая обеды сильных мира сего на Манхэттене. Часть из того, что я изучила, полностью предсказуемо – богатые, как говорил Френсис Скотт Фитцджеральд, «отличаются от тебя и меня».
Но сегодняшние богатые отличаются от вчерашних. Всемирная экономика, работающая со скоростью света, привела к восхождению новой суперэлиты, состоящей, в значительной мере, из богатых в первом и втором поколениях. Её члены много работают, хорошо образованы, быстро перемещаются по миру. Это меритократы, которые чувствуют себя заслуженными победителями в тяжёлой экономической гонке, и у многих из них двойственное отношение к нам, тем, кто не достиг такого яркого успеха. Они становятся международным сообществом равных, у которых больше общего друг с другом, чем со своими соотечественниками дома. Вне зависимости от того, живут ли они в Нью-Йорке или Гонконге, Москве или Мумбае – сегодняшние сверхбогатые образуют свою собственную нацию.
Экономика победителей
Восхождение новой плутократии неразрывно связано с двумя явлениями – революцией в информационной технологии и либерализацией мировой торговли. Разные страны внесли свой собственный вклад в неравенство доходов – финансовая дерегуляция и снижение налогов на богатых в Соединённых Штатах, инсайдерская приватизация в России, рента в регулируемых производствах в Индии и Мексике. Однако все эти истории объединяет то, что благодаря глобализации и техническим инновациям, люди, деньги и идеи путешествуют сегодня свободнее, чем когда-либо раньше.
Питер Линдерт – экономист в Калифорнийском университете в Дэвисе и один из лидеров экономической школы «глубокой истории», рассматривающей мировую экономику в долгосрочной перспективе, в масштабе жизни человеческой цивилизации. Но и он утверждает, что экономические изменения, наблюдаемые сегодня, беспрецедентны. «Британская классическая индустриальная революция была гораздо менее впечатляющей, чем то, что происходит последние 30 лет», – сказал он мне. «Текущая производительность позволяет заработать больше, – объяснил он, – и волны инноваций идут гораздо, гораздо быстрее».
C глобальной точки зрения, влияние этого развития было преимущественно положительным, особенно в беднейших частях мира. Например, в Индии и Китае между 1820 и 1950 годом, почти на протяжении полутора веков, доход на душу населения был практически неизменным. Между 1950 и 1973, он вырос на 68 процентов. После, между 1973 и 2002, он вырос на 245 процентов, и сильный рост продолжается, несмотря на международный финансовый кризис.
Но внутри стран плоды этого глобального перехода распределяются неравномерно. Несмотря на экспоненциальный рост среднего класса в Китае и десятки миллионов поднятых из нищеты, суперэлита в Шанхае и других городах восточного побережья унеслась в космос. Разница в доходах также увеличилась на развивающихся рынках Индии и России, в большей части промышленно развитого Запада, от относительно не вмешивающихся в дела бизнеса государства в США до уютных социал-демократий Канады и Скандинавии. Томас Фридман прав в том, что во многих смыслах мир стал более равномерным, но с другой стороны, он стал более покрыт вершинами.
Одна из причин пиков в том, что глобальный рынок и связанные с ним технологии позволили появиться классу международных бизнес-мегазвёзд. Компании становятся больше, глобальное окружение более конкурентным, новые технологии появляются всё быстрее, желание акционеров привлечь лучших возможных СЕО увеличивается соответствующим образом. Зарплата управленцев уносится в небеса по многим причинам, включая теневые договорённости, изменение культурных норм относительно зарплаты, но рост масштаба, конкуренция и инновации играют более важные роли.
Многие корпорации выиграли от этого экономического подъёма. Расширение глобального доступа к квалифицированной и неквалифицированной рабочей силе, потребителям и капиталам снизили традиционные барьеры для входа и увеличили ценность передовых идей и новшеств. Марк Цукерберг, бросивший колледж 6 лет назад, уже соревнуется с Гуглом, который вряд ли можно назвать традиционной корпорацией. Но главные победители – это люди, а не компании. Джон Полсон, управляющий хедж-фонда, заработал на кризисе 2008 года почто столько же, сколько Голдман Сакс.
Между тем, огромное большинство американских работников, вне зависимости от квалификации или отношения к своей работе, ничего не получили от этой «экономики победителей» – и даже хуже. Их сбережения и занятия оказались опустошёнными теми же самыми силами, которые обогатили плутократическую элиту. Результат этих расходящихся тенденций – неравенство доходов в США, от которого у наблюдателя отвисает челюсть. Согласно Эммануэлю Заецу из Беркли и Томасу Пикетту из Парижской школы экономики, между 2002 и 2007 годом 65 процентов всего роста доходов в США пришлось на 1 процент населения. Финансовый кризис временно остановил эту тенденцию, поскольку доход верхнего 1 процента населения в 2008 году упал быстрее, чем у остальных. Но при выходе из кризиса доходы верхушки восстанавливаются стремительнее. Вскоре после обвала 2008 года, 25 наиболее высокооплачиваемых менеджеров хедж-фондов получили в среднем более 1 миллиарда долларов каждый в 2009, быстро побив рекорд, который был установлен в предкризисном 2007 году.
Плутократия сегодня
21 июня 2007 года по праву можно назвать выпускным вечером американской плутократии. В этот день инвестиционный гигант Blackstone осуществил самое большое IPO в США с 2002 года, получив 4 миллиарда долларов и доведя свою стоимость до 31 миллиарда. Один из основателей компании, Стивен Шварцман, получил долю почти в 8 миллиардов, вместе с 677 миллионами наличных, а другой, Питер Питерсон, получил 1,88 миллиарда наличными и покинул компанию.
Историки, конспирологи и книгоиздатели любят такие совпадения. В ресторане «4 времени года» на Манхэттене 21 июня Питерсон устраивал званый ужин. Повод – отметить выход первой книги своей дочери – «The Manny» (Усатый Няня). В книге Холли, дочь Питерсона, с мягким юмором изображает жизнь и романы финансистов и их жён в верхнем Ист-Сайде. Бестселлер метит в жанр «литература для домохозяек» – USA Today советует брать книжку на пляж – но автор рассказала мне, что её вдохновила написать книгу мысль о том, что «люди и не представляют, как много денег крутится в этом городе».
Изобилие последних лет изменило само понятие «богатства». «У обитателей Верхнего Ист-Сайда сейчас так много денег», – говорит Холли Питерсон. «Если ты посмотришь первый фильм «Уолл-стрит», там показывается, как люди в 30 и 40 лет зарабатывали в год 2-3 миллиона, и это было отвратительно. А потом пришёл век Интернета, а потом глобализация, и вот уже те, кому едва за тридцать, работая в хедж-фондах и партнёрских компаниях Goldman Sachs, зарабатывают в год 20, 30, 40 миллионов. И таких много. Я думаю, что люди, зарабатывающие от 5 до 10 миллионов, считают, что они зарабатывают недостаточно».
В качестве примера она привела разговор с супружеской парой на обеде в Манхэттене. В разговоре промелькнуло – если ты собираешься всё это купить, жизнь становится действительно дорогой. Если ты хочешь НетДжет – сервис, предлагающий «частичное» владение самолётом для тех, кто не хочет покупать самолёт полностью – и если ты хочешь пять домов… содержать 5 домов – это уже расходы…
«Но главное, – говорит Питерсон, – сказала жена. Она повернулась ко мне и продолжила – знаешь, «двадцатка» – под «двадцаткой» она имела в виду 20 миллионов долларов в год – это всего лишь «десятка» после налогов. И все за столом согласно закивали».
Как и в случае аристократов минувших дней, это неимоверное богатство создало пропасть между плутократами и другими людьми, усиленную оградами поместий, элитными школами и частными самолётами. Нас завораживают экстравагантные выходки вроде 414-футовой яхты «Осьминог» Пола Аллена, одного из создателей Майкрософта, с двумя вертолётами, подводной лодкой и плавательным бассейном.
Сегодня такие выкрутасы кажутся привычными, даже устаревшими. Нынешние плутократы другие. Богатство эры Фитцджеральда было оформлено, как он писал, тем фактом, что люди были «рождены богатыми». Они наслаждались богатством с рождения.
Это не относится к большинству сегодняшней суперэлиты. «Жирные коты, унаследовавшие всё от своих дедушек, получают не все «плюшки», – сказал мне Питер Линдерт, – много чего получают новаторы. То, что сегодня Билл Гейтс наверху, больше соответствует идеалам меритократии, чем если бы там был герцог Бедфорд». Даже Эммануль Заец, глубоко озабоченный социальными и политическими последствиями роста неравенства доходов, согласен с тем, что в определении качества современной поросли плутократов стоит обратить внимание на то, что они «богатые работающие». Он установил, что в 1916 году 1 процент богатейших американцев получал только 20% своих доходов от оплачиваемой работы, а в 2004 году этот показатель вырос втрое, до 60%.
Например, Питер Питерсон – сын греческого эмигранта, который приехал в Америку в 17 и дорос со временем до закусочной в Небраске. Его партнёр по Blackstone Стивен Шварцман – сын филадельфийского розничного торговца. И они не исключения. Из 10 богатейших американцев в списке «Форбс» 2010 года четверо – «селф-мейд», двое (Чарльз и Дэвид Кохи) расширили семейный нефтяной бизнес со среднего предприятия до миллиардного промышленного конгломерата, и оставшиеся четверо – наследники «селф-мейд»-миллиардера Сэма Уолтона. Подобным образом, из 10 иностранных миллиардеров 6 – «селф-мейд», а оставшиеся четверо сильно расширили своё наследство, вместо того, чтобы его проживать. Действительно, некоторые из сегодняшних плутократов родились в крайней нищете, которая могла уничтожить все возможности роста, во всяком случае, не дать получить хорошее раннее образование, но основа их богатства – плод напора и ума (и, по-видимому, удачи). Эти люди в основном не аристократы, а экономические меритократы, озабоченные не потреблением богатства, а его созданием.
Дорога в Давос
Для понимания разницы между сегодняшними плутократами и наследственной элитой, которая, по словам Джона Стюарта Милля, «выросла богатой во сне», стоит посмотреть на события, заполняющие календари «высшего света». Балы дебютанток, охоты и регаты прошлых лет ещё не совсем вышли из моды, но явно движутся в этом направлении. Настоящая общественная жизнь плутократов 21 века происходит на международных конференциях.
Самая известная из них – ежегодный всемирный экономический форум в швейцарском Давосе. Для честолюбивого плутократа приглашение в Давос – знак выхода на международную арену. Бильдербергская группа, встречающаяся ежегодно в Европе и Северной Америке, более закрыта. В основном она сфокусирована на геополитике и в меньшей степени на глобальном бизнесе и филантропии. Азиатский форум в Боао, каждую весну собирающийся на китайском острове Хайнань, подтверждает экономический рост Китая и его собственное видение плутократической культуры. Билл Клинтон старается сделать свою «Глобальную Инициативу Клинтона» одним из звеньев такой цепи. Конференции TED (Технология, Развлечения, Дизайн) собирают элиту компьютерной индустрии, «Солнечная Долина» Герберта Аллена – медиа-магнатов, а «Фестиваль Идей» института Аспена (спонсируемый, в том числе, и нашим журналом) –аудиторию, ориентированную на политику.
Осознав ценность таких собраний, некоторые корпорации стали устраивать свои собственные. Среди них – конференция Гугла «Дух времени», где я несколько лет координировала дискуссии. Она из недавних встреч была проведена в прошлом мае в отеле «Роща», бывшем сельском имении в английской глубинке, 300 акров территории которого были переделаны под площадку для гольфа, а комнаты с высокими потолками заставлены смесью старинной и современной мебели (доказательство – пластиковые стулья «эпохи Людовика XIV»). В прошлом году цирк «Дю Солей» устроил 500 гостям представление под огромным шатром, разбитым прямо на земле; в 2007 году для празднования приобретения Ютуба, Гугл собрал свежих интернет-знаменитостей со всего мира.
Несмотря на всю эту роскошь, общий настрой «Духа времени» едва ли сибаритский. Скорее, у него искренняя атмосфера встречи университетских отличников. И это не собрание бездельников – конференц-зал полон с 9 до 6, а во время перерывов участники сидят на лужайках с «айпэдами» и «блекберри».
В прошлом году среди докладчиков «Духа времени» были архиепископ Десмонд Туту, мэр Лондона Борис Джонсон, исполнительный директор «Старбакс» Ховард Шульц (уже не говоря о директоре Гугла Эрике Шмидте). Но главная валюта на таких встречах не деньги и не слава. Скорее это то, что Майкл Льюис назвал «новая новая вещь» – вкратце, это мысль, или алгоритм, или технология с потенциалом изменить мир. Отсюда присутствие в прошлом году трёх нобелевских лауреатов, включая Дэниела Канемана, пионера в поведенческой экономике. Среди бизнес-звёзд был 36-летний предприниматель Тони Шей, продавший прошлым летом за 1 миллиард «Амазону» свой обувной онлайн-магазин «Заппос». А самым популярным заседанием был показ Гуглом некоторых своих новых изобретений, включая телефон «Нексус».
Этот безумный энтузиазм по поводу идей и изобретений заметен также и в более спокойных собраниях мировой элиты. Возьмём для примера элегантные званые обеды на Манхэттене, устраиваемые Мари-Хосе Кравиц, женой миллиардера Генри Кравица, в их квартире в верхнем Ист-Сайде. Хотя сервизы Sèvres, а картины достойны находиться в музее (Мари-Хосе, кроме всего прочего, президент правления Музея современного искусства), разговор за столом вполне мог бы происходить на семинаре дипломников. Мисс Кравиц гордится не только сведением воедино таких плутократов, как её муж и Майкл Блумберг, но и таких мыслителей и политиков, как Ричард Холдбрук, Роберт Зоеллик и постоянный автор «Файнэншл Таймс» Марти Вольф, и вовлечением их в дискуссию по вопросам, простирающимся от глобальных финансовых неурядиц до войны в Афганистане.
Действительно, в этом веке для элиты, исповедующей конструкции типа «мыслить нестандартно» или «убойная программа», желаемым символом является не яхта, не скаковая лошадь и не рыцарское звание, а благотворительная организация – и, более того, подобная организация должна активно управляться так, чтобы были заметны далеко идущие планы её спонсора.
Филантропокапитализм
Миллиардеру, желающему занять активную общественную позицию, ролевой моделью вполне может служить Джордж Сорос, переваливший прошлым летом за 80. Будучи, вероятно, наиболее успешным инвестором послевоенного периода, Сорос гордится своими фондами «Открытого общества». Миллиарды долларов были потрачены через них на вопросы, диапазон которых простирается от легализации марихуаны до гражданских свобод в центральной и восточной Европе. Сорос пересматривает свои экономические взгляды сразу после финансового кризиса.
Питер Питерсон, сам республиканец и бывший член кабинета Никсона, будучи вдохновлён Соросом, и по его советам, потратил 1 миллиард из своих неожиданных заработков в Blackstone на фонд, занимающийся уменьшением американского бюджетного дефицита и бюджетных трат. Билл Гейтс сегодня в основном занимается работой собственного фонда по вопросам, круг которых простирается от поддержки школ для одарённых детей до борьбы с болезнями в Африке. Марк Цукерберг из «Фейсбука» ещё не достиг своего тридцатилетия, но прошлой осенью он потратил 100 миллионов долларов на поддержку государственных школ в Ньюарке, Нью Джерси. Эли Броад, занимающийся страхованием и недвижимостью, спонсирует исследования стволовых клеток. Джим Бэлсилл, один из создателей Research in Motion, компании, создавшей «блекберри», финансирует свой собственный аналитический центр, занимающийся международными делами. Неудивительно, что после окончания президентского срока Билл Клинтон посвятил свою активность созданию международного филантропического «бренда».
Сверхбогатые давно поняли, что филантропия, вдобавок к моральному удовлетворению, может служить путём к социальному признанию и даже бессмертию. Эндрю Карнеги, сказавший «человек, умирающий богатым, умирает в бесчестье», превратил себя из криминального авторитета в светского святого со своими больницами, концертными залами, библиотеками и университетом; Альфред Нобель застраховал себя от того, чтобы его помнили только как изобретателя динамита. Что обращает на себя внимание в сегодняшних плутократах – это то, что они распоряжаются своими состояниями так же, как они их заработали – находчиво. Вместо того чтобы просто жертвовать на благотворительность или снабжать уже существующие организации (хотя и это тоже делается), они используют своё богатство для решения старых проблем по-новому. Журналисты Мэтью Бишоп и Майкл Грин использовали термин «филантропокапитализм» в своей книге с одноимённым названием: «Существует связь между тем, как человек думает, как бизнесмен, и как он даёт деньги на благотворительность. Они привыкли действовать в больших масштабах, и они так же действуют в благотворительных целях, причём начинают в более юном возрасте, чем богатеи прошлого».
Рвение, с которым плутократы даже едва возникших рынков создают свои фонды и аналитические центры, показывает важность общественной «интегрированности» для сегодняшних супербогатых. Когда олигархи бывшего СССР впервые вырвались за границы своей страны, они были марксистскими карикатурными нуворишами, покупающими яхты и футбольные клубы, и окружающими себя супермоделями. Теперь, спустя 15 лет они осваивают путь в мир идей.
Один из наиболее упорных – украинский предприниматель Виктор Пинчук. Его бизнес-империя простирается от телеканалов до производства труб. Обладая состоянием в 3 миллиарда долларов, Пинчуку трудно ограничиться исключительно коллекционированием современного искусства. В 2009 году его культурный центр в Киеве запустил международный конкурс молодых художников, видимо, с целью вывода Украины в международный культурный мэйнстрим. Пинчук проводит встречи в Давосе, он даже открыл свой собственный геополитический «форум идей». С должной скромностью последний проводится на той же самой крымской вилле, где проходила Ялтинская конференция с участием Сталина, Рузвельта и Черчилля. Я была координатором такой встречи в прошлом сентябре. В ней участвовали Билл Клинтон, глава МВФ Доминик Штраусс-Хан, польский президент Бронислав Коморовский и заместитель премьер-министра России Алексей Кудрин.
Похоже, Пинчуку удаётся получить таким образом пропуск наверх. Прошлой весной во время поездки в США олигарх встречался в Вашингтоне с Давидом Аксельродом, ведущим политическим советником президента Обамы, и общался в Нью-Йорке с Чарли Роузом на книжной вечеринке, которую устраивал редактор «Тайм» Рик Стенгель. Во время предыдущей поездки Пинчук ужинал с Кэролайн Кеннеди в доме директора HBO Рирчарда Плепера в верхнем Ист-Сайде. В своём имении под Киевом (естественно, с площадкой для гольфа) олигарх принимал Эли Броада, коллегу по увлечению искусством. Совместно с Соросом Пинчук финансирует проекты развития гражданского общества на/в Украине.
Расколотое государство
Рост международных контактов пинчуковского ролодекса иллюстрирует другую определяющую черту современных плутократов – они создают глобальное общество «для своих», и их связи друг с другом становятся сильнее, чем с домом. Как объясняет Гленн Хатчинс, соучредитель частной инвестиционной фирмы Silver Lake, «у человека в Африке, управляющего большим африканским банком, и получившего образование в Гарварде, больше общего со мной, чем со своими соседями, и у меня, скорее всего, будет больше общего с ним, чем с моими соседями». «Круги, в которых мы вращаемся, – объясняет Хатчинс, – определены в большей степени интересами и деятельностью, а не географией. У Пекина много общего с Нью-Йорком, Лондоном и Мумбаем. Вы встречаетесь с одними и теми же людьми, ходите в те же рестораны, останавливаетесь в тех же отелях. Но, что важнее, вы, как граждане мира, связаны через перекрёстные коммерческие, политические и общественные вопросы, представляющие взаимный интерес. Мы гораздо меньше привязаны к одному месту, чем раньше».
Продолжила тему жена управляющего одного из наиболее успешных хедж-фондов. Она поделилась со мной небольшим, но показательным наблюдением – её муж лучше ориентируется на улицах Давоса, чем собственного Манхэттена. Дома, объяснила она, он перемещается по городу на машине с шофёром, а заснеженная швейцарская деревушка, для которой лимузины были бы чересчур велики и нелепы, единственное место, где можно ходить пешком. Американский медиа-управляющий, живущий в Лондоне, выразился короче – мы лучше знаем стюардесс, чем своих собственных жён.
Американская бизнес-элита похожа на опоздавшего в это международное общество. Как установила Элизабет Маркс из хедхантерской фирмы «Хейдрик и Страгглс», среди британских топов иностранцев почти треть, а среди американских – всего 10%. Аналогично, более 2/3 британцев работали за границей по меньшей мере год, против трети американцев.
Застоявшись на старте, американский бизнес догоняет. У молодого поколения руководителей гораздо больший опыт международной работы, чем у старших. Число иностранных, или иностранного происхождения, топов, оставаясь всё ещё относительно небольшим, растёт. Сдвиг особенно показателен на Уолл-стрит. В 2006 году все восемь крупнейших американских банков управлялись американцами. Сегодня в двух из пяти оставшихся банков – Ситигруп и Морган Стэнли – руководители иностранного происхождения.
Мохаммед Эль Эриан, исполнительный директор Pimco, самого большого в мире управляющего бондами, типичный иностранец, постепенно поднявшийся в высшие эшелоны американского бизнеса. Будучи сыном египтянина и француженки, в детстве Эль Эриан много путешествовал между Египтом, Францией, США, Соединённым Королевством и Швейцарией. Получив образование в Кембридже и Оксфорде, он сейчас руководит компанией, расположенной в США, а владеет ей немецкий финансовый конгломерат Allianz SE.
Хотя Эль Эриан и живёт в калифорнийском Лагуна Бич, рядом со штаб-квартирой Pimco, он говорит, что не может назвать своей ни одну страну. «У меня есть привилегия жить во многих странах, – сказал мне Эль Эриан во время недавней встречи в Нью-Йорке. «То, что я свого рода международный кочевник, открывает множество перспектив». Пока он говорил, мы гуляли по Мидтауну, о детстве в котором Эль Эриан вспоминает с теплотой, он садился здесь на автобус, когда ехал в Международную Школу Объединённых Наций. Тем вечером у Эль Эриана был самолёт в Лондон. Позже на этой же неделе он должен был быть в Санкт-Петербурге.
Действительно, существует ощущение того, что американский бизнес, который не становится интернациональным, рискует отстать. Несмотря на международный размах, Pimco всё ещё находится в США. Однако потоки товаров и капиталов, которые оседлала суперэлита, минуют Америку чаще, чем раньше. Возьмём для примера Стивена Дженнингса, 50-летнего новозеландца, одного из создателей инвестиционного банка «Ренессанс Капитал». Главная резиденция Дженнингса – в Москве, и его деловая стратегия – перехватывать инвестпотоки между возникающими рынками, особенно России, Африки и Азии. Нью-Йорк вне сферы его интересов. Выступая в 2009 году в новозеландском Веллингтоне, он представил своё видение деловой реальности постоднополярного мира: «Самая большая металлургическая группа мира – индийская. Самая большая алюминиевая группа в мире – российская… самые большие и быстро развивающиеся банки в Китае, России и Нигерии – домашние».
Будто подтверждая сказанное, сосед Дженнингса по московской деловой хайтековой «высотке» недавно заключил сделку именно такого типа. В прошлом году Digital Sky Technologies, самая большая российская фирма, занимающаяся технологическими инвестициями, создала совместный проект с южноафриканской медиакорпорацией Naspers и китайской технологической компанией Tencent. Все три компании – быстроразвивающиеся и амбициозные. В прошлом году филиал DST, компания Mail.ru, вышла на биржу и сразу стала самой дорогой европейской интернет-компанией. И, однако, ни одна из трёх компаний не ориентирована в своей деятельности на США. Подобным же предвестником развивающейся периферийной экономики было приобретение индийским телеком-гигантом Bharti Enterprises африканских активов кувейтской компании Zain. Калифорнийский технологический управляющий объяснил мне, что компании типа Bharti имеют конкурентное преимущество там, где, как он предполагает, возникнет новый быстрорастущий африканский рынок. «Они знают, как предоставлять мобильную связь гораздо дешевле, чем это делаем мы. Западные фирмы не могут конкурировать в таких местах, как Африка».
Хорошие, и плохие, новости состоят в том, что американская суперэлита быстро приспосабливается к этим глобальным переменам. Исполнительный директор одного из самых больших хедж-фондов в мире сказал мне, что инвестиционный комитет его фирмы часто обсуждает, кто выигрывает, а кто проигрывает в сегодняшней экономике. В недавнем споре, сказал он, один из его старших коллег заявил, что опустошение американского среднего класса на самом деле не имеет значения. Изменения в мировой экономике поднимает 4 человек из Китая и Индии из нищеты в средний класс, и одновременно выбрасывает одного американца из среднего класса, а это не такая уж и плохая сделка.
Подобные мысли я слышала и у 30-летнего руководителя одной из американских инет-компаний. Простой, мягкий тайванец, прошедший путь от обычной школы до Гарварда, он, тем не менее, не сочувствует американскому среднему классу: «Мы хотим, чтобы нам платили больше, чем платят остальному миру. Если ты хочешь получать в 10 раз больше, ты должен и производить в 10 раз больше. Это звучит грубо, но, возможно, людям из среднего класса стоит подумать о снижении своих притязаний».
Майкл Сплинтер, генеральный директор «зелёной» фирмы Applied Materials из Кремниевой долины, на «Фестивале идей» института Аспена прошлым летом сказал, что если бы он начинал сейчас бизнес, только 20 процентов его работников были бы американцами. «В этом году почти 90 процентов наших продаж были за пределами США, – объяснил он, – выгода от нахождения рядом с покупателями, большей частью из Азии, огромна». На той же конференции Томас Уилсон, директор Allstate, также посетовал на эту тенденцию: «Я могу нанять работников в любом месте мира. Это проблема для Америки, но не обязательно проблема для американского бизнеса… американский бизнес приспособится…».
Бунт элит
Слова Уилсона помогают понять, почему многие из американской бизнес-элиты кажутся чрезвычайно далёкими от продолжающихся страданий экономики своей страны. Глобальное «государство», в котором они всё больше и больше изолируются, чувствует себя хорошо – на деле, даже процветает. Вследствие этого разрыва, титаны бизнеса ставят противоречивые акценты, рассказывая об экономике в целом и о своей роли в ней. Например, управляющий Goldman Sachs Ллойд Бланкфейн отмёл возмущение общественности в 2009 году, сказав, что он «выполнил работу Бога». После того, как угроза финансового краха отступила, некоторые известные банкиры заявили, что их организации могли бы спастись и без помощи TARP, и они приняли её только потому, что их заставил это сделать секретарь казначейства Генри Полсон. А теперь посмотрим на воды – вспомним, как после разлива нефти в заливе генеральный директор «Бритиш Петролеум» Тони Хейворд утверждал, что его жизнь кончена, а потом его яхта участвовала в парусной регате у острова Уайт.
Возможно, это говорит о том, что Бланкфейн – сын бруклинского почтового работника, а Хейворд, несмотря на американскую карикатуру, на которой он изображён как тупица из английского высшего общества, начинал в ВР как геолог в Северном Море. Другими словами, они оба рабочие парни, достигшие успеха. И, хотя можно было бы предполагать, что такие корни заставят плутократов относиться с особой симпатией к тем, что борется за своё выживание, на деле всё часто наоборот. Достижения благодаря собственным усилиям могут стать источником большого самоуважения для сверхэлиты, и это самоуважение, особенно в кругу равных, может привести к забвению и безразличию к страданиям других.
Неудивительно, что российские олигархи были среди наиболее откровенных в подобных высказываниях. Например, чуть более 10 лет назад я говорила с Михаилом Ходорковским, на тот момент богатейшим человеком в России. «Если человек не олигарх, с ним что-то не так», – сказал мне Ходорковский, – у всех были одни и те же стартовые условия, все могли добиться успеха». Последующие политические злоключения Ходорковского – его нефтяную компанию отобрало государство в 2004 году, и сам он сейчас в тюрьме – смягчили довольно дарвиновский по существу взгляд олигарха. В своих письмах из тюрьмы в прошлом году он признал, что «относился к бизнесу исключительно как к игре», и «не уделял достаточно внимания социальной ответственности».
Многие американские плутократы, как правило, более сдержаны в выборе слов. Однако, вслед за Ходорковским, они считают, что испытания, выпавшие на долю среднего класса и работающих, как правило, заслужены. Когда я спросила руководителя одного из наиболее успешных инвест-банков Уолл-cтрит, чувствует ли он вину за роль своей фирмы в финансовом кризисе, он совершенно откровенно ответил отрицательно. Настоящий виновник, объяснил он, это его беспомощный двоюродный брат, у которого три машины и дом, которые он не может себе позволить. Управляющий одного из главных американских хедж-фондов сказал мне почти то же самое, хотя на этот раз обвиняемыми были его свойственники со своими субпрайм-кредитами. Проводящий время между Нью-Йорком и Палм-Бич инвестиционный магнат возложил вину за коллапс на человека, подающего мячи при игре в гольф. На пике цен на недвижимость он купил три квартиры в Аризоне с инвестиционными целями.
Считая, что «мы здесь ни при чём», плутократы испытывают искренние страдания в обамовскую эру. Конечно, можно было бы ожидать, что американские элиты, и особенно финансовый сектор, будут чувствовать себя достаточно хорошо, и, во всяком случае испытывать некое подобие благодарности за 700-миллиардую помощь от TARP, и сотни миллиардов долларов, выданные почти бесплатно Федеральным Резервом (Сорос сам сказал мне, что это «скрытый подарок» банкам). Уолл-стрит вернулся к докризисным уровням доходов, хотя остальная экономика продолжает барахтаться. Вдобавок некоторым финансовым гигантам Америки кажется, будто обамовская администрация взяла из в осаду – в некоторых случаях буквально. Например, прошлым летом Шварцман из Blackstone был озабочен, когда увидел предложение Обамы поднять налоги на доходы участников частных инвестфондов. С его точки зрения это было «подобно нашествию Гитлера на Польшу в 1939».
Несмотря на всю театральность происходящего, Шварцмана, впоследствии извинившегося за своё замечание, можно понять – он республиканец, поэтому его антипатия к нынешней администрации понятна. Что действительно поражает, так это степень, с которой даже бывшие сторонники Обамы из финансовой индустрии повернулись против президента и его партии. Инвестор с Уолл-стрит, истовый демократ, поделился со мной подробностями своего конфликта с лидером демократов в Конгрессе по поводу налоговой реформы. «Да иди ты знаешь куда, – сказал он законодателю, – даже если вы поменяете закон, правительство не получит ни единого пенни от меня сверх того, что я плачу. Я лучше потрачу свои деньги на благотворительность, а не брошу их в вашу бездонную яму».
И он не одинок в своей ярости. В часто цитируемом письме инвесторам Дэн Лоеб, менеджер хедж-фонда и сборщик средств на предвыборную кампанию Обамы в 2008 году, раздражённо заявил прошлой осенью: «Пока наши лидеры будут продолжать указывать нам, что мы должны верить им в вопросах регулирования и перераспределения для возврата к процветанию, мы не выберемся из экономического болота». Двое других сторонников Обамы с Уолл-стрит – оба утверждали, что они на «быстром наборе» в телефоне Рама Эмануэля – сказали мне, что президент является «антибизнесменом», а один даже заявил, что Обама, вероятно, социалист.
Бизнесмены негодуют. В дополнение к предложенному повышению налогов, финансовые реформы, которые Обама провёл прошлым летом, сделали регулирование американской финансовой сферы более жёстким. Но если инвестор демократов грозит «слить деньги» на благотворительность, то ярость среди руководителей бизнеса вызвана не только алчностью, но и оскорблённым самомнением – оказывается, кто-то считает их злодеями, а не героями. Разве не их финансовые и технологические новшества определяют будущее американской экономики? Разве не они «делают работу Господа»?
Можно сказать, что американская плутократия испытывает свой «момент Джона Галта». Либертарианцы и простые «ботаники» помнят, что Галт – плутократический герой романа Айн Рэнд «Атлант расправил плечи», написанного в 1957 году. Устав от нападок паразитических, завистливых и менее талантливых низших классов, Галт и его друзья-капиалисты восстают, удаляясь в Долину Галта, убежище в Скалистых Горах. Там они проводят свои дни наедине с великолепием природы, пока остальной мир, лишённый их гения и тяжёлого труда, разрушается. В романе «Человек, который был четвергом» Честертон предложил похожую идею, хотя и более мягко: «Бедные бывают мятежниками, но не бывают анархистами. Кому-кому, а им нужна мало-мальски приличная власть. Они вросли корнями в свою страну. А богатые – нет. Богач может уплыть на яхте в Новую Гвинею».
Конечно, всё это фантазии плутократов. Неважно, насколько умной, новаторской и трудолюбивой будет суперэлита, она не может существовать без «большого» общества. Даже если не учитывать финансовую помощь, предоставленную правительствами мира, богатые нуждаются в нас – работниках, клиентах и покупателях. «Долина Галта» срабатывает как зловещий символ. Деловая элита воспринимает себя как международное сообщество людей с уникальными талантами, которые находятся выше таких местечковых понятий, как национальная идентичность или бюджетный дефицит. Возможно, они не изолируют себя территориально, как придумала Рэнд, но их идеологическая обособленность может привести к непредсказуемым последствиям.
Обратная реакция
Культурные связи сверхбогатых с остальным обществом истончаются с обоих концов. После Второй мировой войны дух романтического капитализма остался в основном в США. Как сказал мне Сорос, легче быть богатым в Америке, чем в Европе, потому что европейцы завидуют миллиардеру, а американцы хотят быть на него похожим. Но по мере того, как богатые богатели, и вдобавок получали непропорционально большую государственную поддержку, восхищение пошло на убыль.
Политикам сейчас опасно защищать Большой Бизнес, общество раздражено. Отбивать атаки государства на большие нефтяные компании раньше было постоянным занятием техасских республиканцев. Однако, когда конгрессмен Джое Бартон попытался привлечь Белый Дом к делу BP после известных событий с разливом нефти, его немедленно заглушили старшие товарищи по партии. Чарльза Шумера из Нью-Йорка считают сенатором от Уолл-стрит. Но когда вызвавший политическую драку закон о финансовой реформе пришёл в Сенат прошлой весной, на самом Уолл-стрит Шумера называли «невидимкой» из-за его странного молчания по поводу происходящего, хотя стороны доходили до обвинений друг друга в таскании каштанов из огня в пользу банков.
Когда в июне я спросила Ларри Саммерса, тогда главного экономического советника президента, насчёт возражений со стороны хедж-фондов по поводу реформы налогообложения вознаграждения по итогам инвестирования, он постарался быстро дистанцироваться от забот Уолл-стрит. «Если это самая большая политическая проблема, с которой вы столкнулись, – сказал он мне, – стало быть, в последние несколько месяцев мы с вами вращались в разных кругах». Я напомнила ему, что он сам не далее как в 2008 году работал в хедж-фонде D.E.Shaw, и тогда Саммерс подчеркнул – «в последние несколько месяцев».
Критика суперэлиты происходит и на собраниях самой суперэлиты. На конференции The Wall Street Journal в декабре 2009 года Пол Волькер, легендарный бывший глава Федерального Резерва, сказал, что претензии Уолл-стрит на создание материальных благ не имели под собой никакого реального основания. «Я хотел бы, чтобы кто-нибудь, – сказал он, – дал бы мне хоть малейшее доказательство того, что финансовое нововведение может привести к экономическому росту – хоть малейшее доказательство».
Десмонд Туту, открывающий Гугловский майский «Дух времени», обрушился на зарплаты управляющих. «У меня действительно серьёзные опасения по поводу капитализма», – наставлял он собравшихся. «Возьмем, например, Голдман Сакс. Я читал, что один из главных директоров, или как их там называют, CEO, получил за год зарплату в 64 миллиона долларов. Шестьдесят четыре миллиона долларов». Он запнулся, на мгновение поражённый суммой (хотя по стандартам Уолл-стрит и Кремниевой Долины это не такие уж и большие деньги). Даже экономист Клаус Шваб, основатель Мирового Экономического Форума и легендарной встречи в Давосе, в прошлогодней публикации в The Wall Street Journal предостерёг: «предпринимательская система стала извращённой», и бизнес, впадающий в «старые привычки и чрезмерности», может «подорвать общественный мир».
Соединить разделённое
Не все плутократы, конечно, сотворены равными. Эппловский провидец Стив Джобс ни с моральной, ни с экономической стороны не равен российским олигархам, разбогатевшим на бесстыдном захвате природных ресурсов своей страны. И хотя польза от финансовых «новаций» прошедшего десятилетия, как отметил Фоглер, в основном под сомнением, множество состояний – особенно сделанных в технологическом секторе – построены на достижениях, которые дали много Америке и миру. Вот почему, несмотря на то, что банкиры, получившие TARP, вызвали ярость, Джобс, Билл Гейтс и Уоррен Баффет остаются героями.
В этом и состоит проблема – многие плутократы необходимы Америке. Мы получаем пользу и от товаров, которые они производят, и от рабочих мест, которые они создают. Правда, рабочих мест больше становится в основном за границей, но всё же лучше быть домом для таких предпринимателей, чем не быть. В сегодняшнем сверхконкурентном мире нам, как никогда, нужна творческая, динамичная суперэлита.
Кто-то должен платить за улучшенное государственное образование и общественную безопасность, которые понадобятся американскому среднему классу для того, чтобы сориентироваться в мучительных трансформациях глобальной экономики (уже не говоря о такой мелочи, как бюджетный дефицит). Безусловно, значительная часть этих денег должна прийти от богатых – в конце концов, как говорят грабители банков, деньги именно там.
Неудивительно, что сами плутократы возражают против таких взглядов, и считают себя изгнанными, оклеветанными и даже наказанными за свой успех. В конечном счёте, личный интерес есть отец рационализации, и многие оправдания плутократов действительно справедливы – как класс, они более трудолюбивы и образованы, чем их предшественники, их новая филантропия работает, и недавние потери американского среднего класса принесли выгоды остальному миру.
Но если противостояние плутократов увеличению налогов и ужесточению регуляции их экономической активности понятно, оно также и ошибочно. Реальная угроза суперэлите, как дома, так и за границей, это не относительно высокие налоги, а то, что зарождающийся общественный гнев может привести к более популистской повестке дня в коридорах власти. Например, средний класс Америки может прийти к выводу, что им нет никакой пользы от работы мировой экономики, и решить, что протекционизм и заградительные налоги более предпочтительны, чем постепенные меры, типа отмены бушевского снижения налогообложения богачей.
Мохаммед Эль Эриан, генеральный директор Pimco, типичный пример суперэлитария. Но его отец вырос в сельском Египте, и он знаком со странами, где разрыв между богатыми и бедными привёл к насилию. «Говорить, будто богатые не чувствуют угрозы со стороны нижнего конца кривой экономического благосостояния – это близорукость», – сказал он мне. «Хотя международное разделение труда и капитала работает лучше, чем строго мононациональные аналоги в большей части западных промышленно развитых стран, – добавил Эль Эриан, – я думаю, что это приведёт к росту изоляционизма. Мы рискуем остаться с такой зашоренной политикой, которая никому не принесёт пользы. Один из сюрпризов 2010 года – не было слышно протекционистского лая. Пока не было».
Сверхэлита должна или поделиться своими богатствами, или подавить недовольство масс – других вариантов у истории нет. Что лучше для Америки – вопрос риторический. Остаётся надеяться, что плутократы способны это осознать, несмотря на свою изолированность от остального мира. В конце концов, Долины Галта не существует.
|
| Категория: Мои статьи | Добавил: pravo427 (04.06.2011)
|
| Просмотров: 887
| Рейтинг: 0.0/0 |
Добавлять комментарии могут только зарегистрированные пользователи. [ Регистрация | Вход ] |  |
 | |  |
|
| Статистика |
Онлайн всего: 19 Гостей: 19 Пользователей: 0 |
|
